Дорожні нотатки

Часть 1. В путь!

В принципе любой отдых, будь он даже субботний выезд на шашлыки, прельщает сменой обстановки. О шашлыках как-нибудь при случае, поскольку вкуснее своих собственных пробовать мне не доводилось (а как насчет запеченной козлиной ляжки?), а тут вот окунуться в Европу!

Транзитный польский отельчик с номерами, вполне соответствующими определению «покои». Дотошный глаз пытливого наблюдателя останавливает свое внимание на фахверковой стенке, виднеющейся из окна. Удивляться нечему: переехали через мостик, фактически в другую половину этого же городка, и Польска, или Жеч Посполита как-то органически перешла в Дойчланд. А мы пігнали допереду як холєра ясна, как говорили когда-то на Львовщине, и что к большому сожалению уже неведомо нашим доблестным шумахерам, милейшим парням Игорю и Мирославу.

Посетили Эрфурт. Где-то раньше я изрек, что любой европейский городок вполне потянет на туристический обьект. Аж сам удивляюсь, как близок был я к истине. А Эрфурт отнюдь не любой, а весьма приличный по величине город с ярко выраженным, запоминающимся архитектурным обликом, центр федеральной земли Тюрингия. Грандиозный, очень оригинально размещенный на косогоре собор Девы Марии (Фрауенкирхе) в паре с церковью св. Северия, куда ведет величественная лестница. Или этот ихний Кремерсбрюкке, то-есть, мост торгашей. Без обиды для Понте Риальто скажу: здорово! В общем-то, обиды никакой и быть не может, поскольку они совершенно не похожи друг на друга. Если венецианский Риальто таки ж мост, застроенный лавчонками, то Кремерсбрюкке – это улица самых натуральных трехэтажных домов, и только потом с удивлением замечаешь, что в основании этих домов находятся арочные пролеты, сквозь которые течет река. Сама же улица исключительно – нет, кажется, не исключительно, а как и водится – нарядна. Впрочем, как и весь город. Ну, и еще много всяких интересностей, о которых подробно расскажет вам гид.

Затем отбыли в Люксембург. Мне так хотелось подобрать достойные этого замечательного места сильные выражения, что я аж потерял границу между выражениями сильными и крепкими. Что-то подобное, если помните, было в Страсбурге при виде тамошнего собора, но там собор, а тут целая панорама. Произведя небольшое этимологическое изыскание я пришел к выводу, что в переводе «Люксембург» означает «великолепный, роскошный город». Так оно и есть. Ведь как корабль вы назовете… Например, кому-то Русь Малая и Галицкая показалась недостойной их самостийного величия, а вот Украина, то-бишь, окраина – в самый раз, но мы не будем сыпать соль на перец… А Люксембург это некий микрокосм. Тем не менее, наш тур дал вполне четкое представление о его достопримечательностях.

Люксембург возник, как укрепрайон (прибегнем здесь к сему терминологическому анахронизму) в месте пересечения стратегически важных путей сообщения еще на закате Римской империи. А диалектика жизни такова, что если нет крепости, то и брать нечего, а если крепость появилась, ее обязательно надо взять! И пошло-поехало!.. Как, например, было с Воронежской крепостью…

Когда, глядя на циклопические люксембургские бастионы, скалы под которыми изрыты подземными ходами и помещениями всевозможных служб и складов, узнаешь что 70% из них были взорваны с помощью динамита и снесены, невольно восклицаешь в душе: бог мой, да сколько же их тогда было!

Неповторимую прелесть городу придает третье измерение, перепад высот. Так называемый Балкон Европы орлиным гнездом нависает над живописнейшей долиной, где расположен Нижний город; за спиной – Верхний город со шпилями соборов, а за долиной – современный деловой центр, этакий сити из зеркального стекла и стали. Он связан с Верхним городом грандиозными мостами, силуэты которых служат великолепным обрамлением открывающемуся виду. Между прочим, там расположен и офис компании, с некоторых пор имеющей самое непосредственное отношение к нашей стране и к городу Кривому Рогу в особенности – Арселор Миттал. Это одно из наглядных свидетельств того, что логистическая обусловленность возникновения здесь в свое время населенного пункта за многие века не только не умалилась, но упрочилась, наполнилась современным содержанием. Кстати, в четырехсот с небольшим тысячном Люксембурге кроме люксембургского еще целых два гос. языка: немецкий, и французский, и каким-то удивительным образом всё обходится без воплей и стенаний об угрозе ридной мове…

По живописному шоссе, вдоль которого с одной стороны вьется горный ручей, с другой нависают скальные обнажения, а смыкающиеся кроны деревьев образуют зеленый шатер, поехали в долину реки Мозель, пошарились по винным подвалам с лекцией, дегустацией и последующей отоваркой мозельским игристым аналогом шампанского. Прогулялись по эспланадам Ремиха. Кофеманы по предварительной наводке экскурсоводов отоварились предметом своих вожделений, имеющим очень высокую репутацию и по реальной цене. За общее сходство и присущую нарядным набережным особую атмосферу я, не утруждаясь на сей раз этимологией, нарек это место Мозельской ривьерой, тем более, что «ривьера» похоже на производную от «ривер». Забегая наперед скажу, что тур выдался богатым на эти самые ривьеры, но обо всем по порядку. Дальше был городок Вьянден, или Вианден (проклятый, или проклятый?) с красивым замком на горе, вызвавшем реминисценции с Сен-Мишелем, Шильонским, Нойшванштайном и хотя последний не так замок, как дворец, стилизованный под замок, но они наиболее сходны по своей ландшафтной привязке. Зато внутреннее убранство не оставляет никаких сомнений насчет того, "кто из ху..." В поздних сумерках на обратном пути по «Люксембургской Швейцарии» посетили трогательный водопадик, «сосны-спички на меловых скалах»*… И – чао, Лаксемберг, потому как нас уже ждет не дождется Бельгия!

Часть 2. Не хочу расставаться с милым Брюссельчиком.

Увидя Брюссель – точнее, его Гран Пляс – по ТВ, я загорелся желанием посмотреть все это воочию. И то, что предстало перед нашим взором, конечно же затмило все телевизионные сюжеты. При том, что обошлось без знаменитого ковра во всю площадь, составленного из живых цветов. Зато его отсутствие расширило возможности для выбора оптимальных ракурсов.Центральная площадь – это, как торт, вывернутый наизнанку. То-есть, свободное внутреннее пространство обрамлено фасадами домов настолько богато и вычурно оформленных, что и вообразить трудно. И – золото, золото, везде золото! А золота ведь слишком не бывает. Как хотел бы я, чтоб Москва вернула себе облик белокаменной! Белая кремлевская стена с золочеными карнизами… Может с изгнанием Лужкова этой идее будет дан ход? …Несказанно растрогала меня газетная история, как он не мудрствуя лукаво запатентовал то-ли расстегай, то-ли кулебяку и взимал авторский процент со всех пирожковых не утруждая себя изнурительным патентным поиском в недрах специализированных фондов, если допустим вы придумали антитурбулентные приспособления для лопастей аэрогидроагрегатов …

Так о чем я? Золото красиво со всем! Оно делает царственным любой цвет. Даже серый, как в нашем случае. А все эти дома – это всё, выражаясь по-современному, клубы разных ремесленных гильдий. Причем каждый из них (домов, а не клубов) имеет собственное название. И, как это в жизни повелось, карикатура истории – символом такого города, из красот которого здесь упомянута лишь малая толика, стал манекен пис! Микроскопическая статуэтка, к тому же задрапированная в свой очередной прикид – врача-уролога! Воистину, от великого до смешного – один шаг! Это, как цербер Котляревского. Вам представляется чудище с глазами, как мельничные жернова, на самом же деле:

Часть 3. АНТВЕРПЕН и ГЕНТ.

Но мы не о том. Итак, Антверпен. Город-порт, центр обработки алмазов. На вьезде наше внимание привлекает длинное приземистое здание городского суда, ультрасовременная крыша которого символизирует рейд, покрытый парусами кораблей. Экскурсия начинается от древней крепости Стен
(камень), где сейчас размещены экспозиции музея судоходства. Рядом установлена статуя мифического разбойника-великана. Смотровая площадка Минервы открывает обзор на старый и новый город, расположенный на другом берегу реки Шельды. Город, где жил, творил и оказывал влияние на жизнь города и его облик Рубенс. За что удостоился памятника на площади, которая называется Зеленой. Преогромная башня антверпенского Нотр Дам’а является архитектурной доминантой старого города. Своим силуэтом она несколько напоминает башню брюссельской (венской, мюнхенской) ратуши. А кстати, собор-то замышлялся двубашенным. Но – строили, строили, и наконец-то недостроили! Зато на недостроенной башне соорудили очень симпатичную крышу с башенкой, и вроде так и надо было. …Мне кажется, если бы что-то подобное устроили на башнях парижского Нотр Дам, он бы от этого только выиграл бы… Интерьер собора, среди прочих произведений высокого искусства, украшают, я бы сказал, культовая картина Рубенса «Снятие со креста», и другие. В золоченых элементах декора на зданиях, обрамляющих Центральную площадь, здесь тоже недостатка не наблюдается, но конечно же, лицо города имеет свою неповторимую индивидуальность.

Пространство площади украшает скульптурный фонтан Брабо. Нельзя обойти упоминанием церковь св. Карла Барромео, великолепный, богато украшенный скульптурой фасад которой представляет собой хрестоматийный образец стиля барокко.

Гент это столица Фландрии. Края, где совершал свои похождения герой Шарля де Костера Тиль Уленшпигель. Благодаря удачному расположению на судоходном пути и развитию ремесел, он разбогател и украсился. Впрочем, а о котором из пунктов нашего путешествия нельзя сказать то же самое?..

Древний, величественный кафедральный собор св. Бавона, очень богато декорированный и украшенный. Огромная дозорная башня Бельфорт с палатой суконщиков смотрятся в ансамбле площади св. Бавона, как городская ратуша. Королевский театр имеет фасад, нехарактерный для театра, но это не преуменьшает его красоты. Вверху, в большом арочном пространстве (тимпане) находится очень яркое и красочное мозаичное панно, придающее особую неповторимость не только самому зданию, но и всему архитектурному ансамблю площади. Река, ее ответвления или притоки, по которым снуют прогулочные катера, шлюпки, спортивные байдарки; нарядные дома, всевозможно преломляющие барочные мотивы сквозь призму местного колорита, украшенные цветочными гирляндами, свисающими к воде… Сказал бы – Венеция, но Венеция не такая. А до Амстердама мы еще не добрались… Вот таким запомнится нам Гент…

Следующей жемчужиной в ожерелье городов Европы, представшей перед нашими, слегка обалдевшими от обилия впечатлений взорами, стал Брюгге. Еще один претендент на звание Северной Венеции. И еще один город, напоминающий шкатулку, наполненную затейливой бижутерией. Как и везде, над центральной городской площадью – здесь она называется Рынок, точь-в-точь, как и во Львове – возносится величественная башня, именуемая Гал, причем ее силуэт совершенно оригинален, его не спутаешь ни с каким другим. В центре площади высится монументальный памятник двум руководителям борьбы против французского господства – я даже мог бы назвать их имена, но: воно вам нада? Почта, ратуша, другие здания, одно красивее другого. Казалось бы, уже пресытились красотами, а как прошли на площадь сквозь арочный проем, охватило чувство нереальности происходящего. Будто попали в некое сказочное зазеркалье…

Совершили умиротворяющую прогулку по женскому монастырю Хет Бегейнхоф. Маленьким музыкальным сюрпризом стало исполнение местным уличным музыкантом, хотя и с заметными погрешностями, вальса «Амурские волны». Но он же не Ойстрах… Вообще я хочу сказать, что на всех башнях, где установлены часы, удивительно красивые и мелодичные перезвоны. Я даже специально записывал их в режиме видео. Еще бросились в глаза несколько скульптурных поделок модернистского толка, ничуть не оскорбляющие своим видом окружающую их архитектурную симфонию прошлых столетий…

Часть 4. Мы берем курс на Нидерланды.

Из Южных Нидерландов, как некогда именовалась Бельгия, мы берем курс на Нидерланды настоящие. Кажется, излишне напоминать, что значительная часть территории этой страны расположена ниже уровня моря, и в случае какого-нибудь жуткого катаклизьма, от коего упаси нас господи, над крышей нашего резво мчащегося буса более чем метровым слоем сомкнулись бы воды Северного моря. Рулежечная дорожка международного аэропорта Схипхол проходит по виадуку над автострадой, и мы промчались прямо под брюхом огромного боинга. Но вот Амстердам. Когда-то у хиппи был девиз: "увидеть Амстердам, и умереть!" Умереть то мы не умерли, но привязались к этому городу крепко. И полюбили его. Несомненно, свою роль в этом сыграла и продолжительность пребывания, ведь заскочить в город проездом на пару часов, и успеть за это время привязаться к нему вряд ли получится. Может, это субьективно, но Амстердам – уютный город. Квартал красных фонарей оказался каким-то гораздо более человечным, чем представлялось. Хотя цены на услуги установлены там в расчете отнюдь не для гривновых человеков. И, как в песенке: "девушки бывают разные – белые черные, красные…" Плюс трансвеститы. В темных водах центрального канала отражаются блики неоновой рекламы, этих самых фонарей, и плавают лебеди, много лебедей. Очень романтично и трогательно. В этом же квартале высится величественная Старая церковь. Возникает повод съязвить: забежал в квартал, согрешил, заскочил в церковь, покаялся, и побежал дальше весь такой ублаженный, умиротворенный, лучащийся святостью, как вербный херувимчик!

…Когда в нашем городе в одном из залов бывшего кинотеатра им. Ленина сделали казино, а в другом – церковь, ваш покорный слуга откликнулся на это следующими строчками:

Часть 5. Кому Голландия, а кому Нидерланды.

Но где, бишь, мой рассказ несвязный? Мы прибыли в Делфт, который, как я не есть ни молдовец, и ни голландец, буду называть Дельфт, и остановились возле лежащего на небольшом пятачке густо-ультрамаринового сердца. Эта модернистская работа, в которой при сугубо сравнительном подходе можно увидеть скорее орех сейшельской пальмы, в котором, в свою очередь, можно увидеть ого-го что – в общем, оно установлено в честь голубого дельфтского фаянса… Ибо я уж в запарке подумал: "а не в честь ли голубой любви?" А на центральной площади вовсю отжигал луна-парк, отлунивая от исторических стен, чем как-бы оправдывал свое название. Всякого насмотрелись эти стены за свою долгую историю. Видели и ярмарки, и народные гулянья. Могут сравнить, да жаль, нам о том не поведают. Ну, а мы решали свои задачи – знакомились с достопримечательностями. Новая церковь со 108-метровой колокольней, здание ратуши, и тэ дэ. Помните, еще со школьной скамьи: Вильгельм Оранский, Генеральные штаты… Так вот именно здесь, под этой колокольней, находятся мощи упомянутого Виллема Оранжского… Это здеcь Петр I заинтересовался производством того самого голубого фаянса, вследствие чего Россия получила гжельскую керамику…

Кроме исторических мест полазили по блошиному рынку и, что гораздо более существенно, по рынку сырному, где отвели душу, и сделали отоварку, так как ассортимент огромный, сыры восхитительные, и цены божеские. И все это под перезвон некоего чуда музыкальной техники, какого-то гибрида шарманки и кукольного театра. Кажется, это называется оркестрион…

Дальше была Гаага. Эта резиденция правительства и королевы Нидерландов запомнилась, кроме своих архитектурных достоинств, еще и несколькими парадами, пешим и конными для увеселения публики, наехавшей со всего света. Приветом из прекрасного далёка стала украшающая музейный балкон репродукция картины «День и ночь» Морица Эшера, памятная еще по публикациям журнала «Наука и жизнь». Творения этого удивительного художника, возросшего на земле Голландии, вызывают непередаваемое волнение души фантасмагорией пространственно-временных перетеканий, взаимопроникновения яви, зеркалья и зазеркалья…

После Гааги поехали в Мадуродам – чтоб мало не показалось. Но там как раз все маленькое, игрушечное, очень тщательно смоделированное. Даже за катерком длиной с одного из карпов, которые плавают рядом, движется по воде серфингист размером меньше мизинца. Сколько кропотливого труда положено! А что им делать, этим голландцам? Ну, понасыпали плотин, наосушали польдеров… Насеяли тюльпанов. Коров напасли, сыров наделали…

Дома как куколки, крыши не текут, дороги хоть яйцо по ним кати… Вот и маются. А дать бы им самые тучные в мире черноземы, да мудрість працьовытого народу, да самый умный в мире парламент, чтобы стали ввозить все то, что они теперь на осушенном болоте имеют и со всем миром торгуют, узнали бы, почем фунт лиха! …А может, нам не сахар, не картошку ввозить надо, и не продукцию животноводства? Может, голландцев немного импортировать? Потому, что добром идти не хотят, как их и им подобных ни мани. Потому – не дано им постичь мудрость нашей працьовытости. А працьовытость нашей мудрости так тем более...

На обратном пути прошвырнулись по голландской ривьере Схевенингену. «На северном взморье, где воздух свеж» освежились кто прогулками по полосе прибоя, кто созерцанием да отменным пивком. Понаблюдали, как любители экстрима сигают с вышки, привязавшись за ноги к резинке, а потом болтаются вверх ногами как сосиски между небом и морем. На обратном пути запеленговали из окна весьма заметную фигуру сидящего человека, служащую красноречивой рекламой расположенному рядом музею этого самого человека…

Следующий день был посвящен экскурсии по глубинке Голландии: деревням Заансе-Сханс и Волендам. В первой смотрели производство деревянных башмаков, а заодно и разнообразных сыров, с дегустацией (к башмакам не относится!) и отоваркой. Вдоволь пофотографировали внушительные и
нарядные мельницы. Мельницы эти специализированные: одна мелет горчицу, другая – краску, а третья вообще не мельница, а лесопилка, приводимая в движение ветряком. Волендам – рыбацкий поселочек, и последняя в нашем круизе ривьера – то-есть, там тоже имеется весьма милая эспланада на набережной с историческим отельчиком, колоритными скульптурами рыбака и, соответственно, рыбачки, этаких волендамских Кости и Сони. Наши, правда, заваливали Одессу шаландами кефали, а эти упирают на селедочку да на угря. Малосольная селедка является здешним фирменным угощением. Ее нужно употреблять, не отходя от кассы, и поэтому обычная селедка не может дать представления о ее вкусе. А он, как говаривал райкинский герой – списифисский!..

Вопреки неоднократно читанным и слышанным утверждениям, что голландцы обращают на себя внимание своим высоким ростом, мне это совершенно не бросилось в глаза. За все время пребывания запомнились буквально несколько характерных типажей, на основании которых делаю уточнение: они долговязые. То-есть, высокие, но отнюдь не косой сажени в плечах. То-то Петр Первый, который и сам имел подобное сложение, так задружбанил с ними…

Кстати, о Петре! Сориентировавшись, что рядом с Амстердамом находится Заандам, бывший Саардам, где сохранился исторический домик этого Преобразователя России, то-есть, нашего с вами мира, мы с группой энтузиастов не могли упустить возможность посетить его, что и было исполнено в свободное время и явилось образцом сочетания приятного с полезным. Вообще, самостоятельная вылазка – это дух романтики, дух здорового авантюризма, которым очень кстати уразнообразить жесткую регламентацию тура. Всего-то одна остановка электрички от станции Слоттердам, и вот мы уже бодро топаем по пресимпатичному городишке, где как раз проходит марафон, что усиливает ощущение праздника. Быстро разыскали памятник Петру на площади, от которого взяли след к домику-музею. Взяли в буквальном смысле – от памятника к нему ведут следы босых ступней наподобие следов Пятницы, при виде которых Робинзон трясущимися руками начал шарить в карманах своей козьей куртки в поисках валидола… Для сохранения интриги длина шага этого воображаемого бигфута составляет несколько метров. На перекрестке мы даже заметались, как ищейка, потерявшая след, но тут к нам с готовностью подключился местный товарищ как раз типично голландского облика, который пас нас еще от самого памятника. Так вот, домик этот, а точнее, его сохранившаяся часть, находится в помпезном футляре, построенном русскими царями, который мы непроизвольно нарекли саркофагом по известной аналогии. Ну, сподобились пройтись по половицам, помнящим поступь не только самого Петра, но и еще многих великих – от Наполеона и до Путина. Обаятельная и милая гид Фарида прочла нам замечательную лекцию, увлекательно и емко подав предмет о котором, казалось, и так известно достаточно. Да еще и на прощание нам было предложено сувенирное пиво «Czaar Peter», изготовляемое в одном монастыре специально для музея. Не буду опошлять его вкус повторением райкинского перла, но он, то-есть вкус, бесподобен.
Даже тому, чьи душевные струны не сможет затронуть муза Клио, одно это пиво послужит достаточным утешением за предпринятый вояж …

Часть 6. По дороге домой.

И вот с этой географической точки мы легли на обратный курс. Но у нас был еще чудный, ностальгический вечер в Амстердаме, который мы посвятили броуновскому движению по его бесчисленным прелестям. И конечно же, в конце концов ноги сами принесли нас в Ред Лайт Дистрикт! Как сказал Сережа Леонов, никогда здесь не бывавший:

Часть 7. Почти дома.

После полуторачасовой тряски нашей дорогой вьехали во Львов. Наш неоплан, двигаясь по Первомайской – перепрошую, Городецкой! – от силы 20 км/ч, колыхался, как колымага – прибавь газку, и опрокинется к едрене фене. А тесаный базальтовый булыжник, за столетия отполированный
бесчисленным количеством ног, копыт, колес – и мы там хаживали на демонстрации! – ему цены нет. Его бы камешек к камешку переложить на основу, соответствующую своими характеристиками современным нагрузкам на дорожное полотно. Ведь улица, наравне со Стрыйской, развязочная. Но в
нынешнем состоянии она судоходна сугубо условно. Зато выбрасываются средства на помпезный мемориал субьекту, по масштабу своей личности откровенно не тянущему. Не говоря уже о его оценке мировым сообществом.

Как сказал поэт: «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно» – опять вместо построения нормальной жизни тщимся доказать всему миру то, чего он никогда не поймет…

Но я таки не удержался от сыпанья соли. Так все же о Городецкой – может, я просто не знаю того, что знает руководство города, руководители подготовки к Евро-2112? Может, у них это уже предусмотрено, и есть конкретный план приведения дорожного покрытия Городецкой в надлежащее техническое состояние при сохранении исторического облика?..

На этом и закончу свою одиссею капитана Блада. Вам не понравилось? Что ж, какой Блад – только не подумайте, что я кавказец: «Вах, какой Блад, какой Блад!» – такая и одиссея… Хорошая была одиссея!

* стихи автора
** Марина Ч…
*** Леонид Бородин (Леопольд Эпштейн)